…Ведь ничего нет мучительней бессилия.
Когда плохо, когда больно, когда неудачи, дождь зима, — переносимо, если есть движение, если ожидается движение, если есть хотя бы намек на движение или намек на намек. А когда нет ничего, кроме боли, неудач, дождей и зимы, — плохо; по-настоящему плохо. Вдвойне плохо, когда эту боль испытывает близкий человек, втройне – когда пытаешься внушить надежду, сам уже ни во что не веря. Они испробовали все; все, что могла дать медицина этой страны. И не важно какая страна, неважно какая медицина, — не время и не место пускать пену по поводу всеобщего бардака: у них умирал сын. Врожденный порок сердца, ранее не показывавший себя, сейчас, когда мальчик уже смотрел на все осмысленно, грозил неминуемо прекратить его познания жизни. Направлением надежде, намеком на намек и уже почти движением оказалась информация, что операцию с такой степенью сложности могут сделать в Германии. Цифра, которая называлась за лечение в Германии, была велика, очень велика для них, но знание, что есть реальная цифра, за которой стоит избавление от страданий, это уже – не бессилие. И прошли дожди, заканчивалась зима, и у них были деньги для «поездки» в Германию…
